Москва в сентябре 1812 года. Художник С. Карделли. XIX в.

Практически сразу же возник главный вопрос всей истории с московским пожаром – кто в нём виноват, кто несёт за него ответственность? Как известно, первой рассматривается версия победителей, а победила в Отечественной войне Россия. Итак, согласно официальной версии царского правительства, Москву подожгли супостаты, то есть занявшие город французы и их союзники. Впоследствии эта версия претерпевала множество изменений, воспринималась как более или менее вероятная, приобретала различные черты. Но и с самого начала было понятно, что изображать пожар Москвы как спланированное действие французской армии было бы совсем перебором с логической точки зрения: ни один здравомыслящий человек не поверил бы, что французы специально бы уничтожили свою базу для зимовки армии в условиях, когда враг, то есть русская армия, был сильно потрёпан, отступил, но был вполне боеспособен. Выдвигалась идея о том, что некий умалишённый француз стал поджигателем, но главный акцент делался на том, что это всё же был француз.

Куда более популярной в общественном мнении сразу после войны 1812 г. стала и по сей день остаётся версия, согласно которой московский пожар был заранее спланированной диверсионной акцией русского военного командования и московских властей с целью нанесения максимального ущерба войскам Наполеона. Главным организатором этой диверсии называется московский генерал-губернатор граф Ростопчин, который впоследствии постоянно «путался в показаниях»: то говорил, что не имеет к пожару никакого отношения, то гордо присваивал себе эту честь, ведь пожар Москвы стал отправной точкой падения Наполеона и его армии.

О том, что город подожгли русские, французы объявили ещё во время пожара. Наполеон в личном послании русскому императору Александру I прямо указывает на то, что Ростопчин приказал поджечь Москву – было поймано несколько поджигателей и все они признались в том, что действовали по прямому приказу генерал-губернатора. О том же в конце сентября – начале октября 1812 г. написали и французские газеты. Специалисты считают, что эта версия имеет под собой основания: в её пользу говорят и последующие события, то есть стратегическая выгода для русской стороны превращения Москвы из богатой зимней квартиры для французов в ловушку, и те обстоятельства, что из города было вывезено всё пожарное оборудование, а пожар начался одновременно в нескольких местах, в разных концах Москвы.

Версия о русской диверсии как главной причине пожара Москвы 1812 г. выглядит весьма правдоподобно и к тому же с некоторой стороны даже привлекательно. Такой вариант многими преподносится как свидетельство самопожертвования и самоотверженности русского народа, готового ради победы над вторгшимся врагом пожертвовать всем, в том числе и своей древней столицей. Но у данной версии с точки зрения исторической науки есть слабое место, так как отсутствуют прямые, неоспоримые доказательства. В силу этого среди профессиональных историков преобладает промежуточный вариант, более взвешенный и компромиссный. Звучит он следующим образом: пожар Москвы является печальным, но закономерным следствием военной ситуации, когда значительная часть города покидается его жителями, а на смену им приходят интервенты. Началось мародёрство, причём как со стороны части оставшихся в городе русских, так и со стороны французов.

(По материалам chuchotezvous.ru)

Обоз императора, или Тайна Семлевского озера

После кровопролитного Бородинского сражения русские войска покидали Москву. Уходили и ее жители. В тот же день в Москву вступали войска Наполеона. Неуютно чувствовали себя оккупанты в Москве. В городе начались пожары. И хотя французы расстреливали поджигателей, пожары не прекращались. Москва горела целую неделю.

Солдаты грабили дома москвичей, церкви и соборы. Тащили все, что попадало под руку. Один из французских генералов вспоминал: «Наполеон велел забрать брильянты, жемчуг, золото и серебро, которое было в церквах». Он приказал даже снять позолоченный крест с собора Ивана Великого, самого высокого собора в Москве. Сняты были также позолоченные орлы с башен Московского Кремля.

Наполеон понял, что оказался в ловушке. Дисциплина в его армии падала на глазах. Император приказал уходить из Москвы. Странное и печальное зрелище представляли отступающие наполеоновские войска. По дороге к Калуге тянулось в три-четыре ряда множество повозок, нагруженных снаряжением и награбленным имуществом. За повозками шли толпы солдат.

Двадцать пять из нескольких сот подвод представляли собой особую ценность. На них была погружена «московская добыча» – позолоченная церковная утварь, слитки золота и серебра, изделия, украшенные драгоценными камнями, старинное оружие.

Русская армия встретила захватчиков у города Малоярославца. После ожесточенного боя французы были вынуждены отступить и идти на запад по Смоленской дороге. Отступление стало походить на бегство. Атаман Платов докладывал Кутузову: «Неприятель бежит так, как никогда никакая армия ретироваться не могла. Разведчик доносил в конце октября, что в районе Вязьмы ожидается большой французский обоз в 200 повозок. Бежавшие оттуда подводчики наши говорят, что сии повозки с золотом и серебром. Поход их так скор, что и днем, и ночью с фонарями едут и идут к Смоленску».

Осень в тот год выдалась необычайно холодная, с ранними морозами. Французские солдаты и офицеры кутались во что попало. Особенно мешал громоздкий и тяжелый обоз. Трофеи, не представляющие большой ценности, сгружались и предавались огню. На освободившиеся повозки укладывали раненых.

Французские мародеры в Москве.

С гравюры Х.В. Фабера дю Фора. 1830-е гг.

1 ноября Наполеон был в Вязьме. Тащить повозки с драгоценностями, когда смерть глядела в лицо, казалось безрассудством. Наполеон отдал приказ спрятать награбленные сокровища. Участник наполеоновского похода граф Сегюр писал: «Нам пришлось бросить в Семлевское озеро вывезенную из Москвы добычу: пушки, старинное оружие, украшения Кремля и Крест Ивана Великого. Трофеи, слава – все те блага, ради которых мы пожертвовали всем, – стали нас тяготить».

Первым обратил внимание на строки о «московской добыче» в книге В. Скотта смоленский губернатор Николай Иванович Хмельницкий. Произошло это в 1835 г. Участник войны с Наполеоном, адъютант самого фельдмаршала Кутузова, Хмельницкий отличился в нескольких крупных сражениях и дошел с русскими войсками до Парижа.

В 1829 г. Хмельницкий был назначен смоленским губернатором. Прочитав о секрете Наполеона, он задался целью во что бы то ни стало найти клад.

В один прекрасный день Хмельницкий приказал запрячь лошадей и по осеннему пути отправился в Вяземский уезд к Семлевскому озеру. Оно находилось в лесу в двух километрах от села Семлево. Озеро и село соединяла дорога, по которой французский обоз мог свободно подойти к самой воде.

Обозрев местность и расспросив жителей села, губернатор утвердился в мысли, что клад находится именно здесь. На это указывало также то обстоятельство, что местный помещик Бирюков нашел на своих полях сорок лафетов от французских пушек! Стволы же как сквозь землю провалились. «Не бросил ли Наполеон орудийные стволы, – рассуждал Хмельницкий, – туда же, в озеро, чтобы не достались русским?»

Возвратившись из Семлева, Хмельницкий секретно сообщил о сокровищах управляющему строительством шоссе Смоленск – Москва инженеру Шванебаху. Он просил осмотреть озеро и выяснить, «не окажется ли невдалеке от берега признаков брошенных в сие озеро металлических тяжестей».

Секретное обращение губернатора взволновало Шванебаха. Он принялся за работу. Скоро инженер уже писал губернатору письмо о результатах исследований на Семлевском озере. В нем говорилось, что в 25 саженях от берега обнаружена «груда неправильной фигуры» каких-то предметов. Для того чтобы убедиться, из какого материала загадочные предметы сделаны, в озеро был опущен на веревке груз. Ударяя грузом о груду, инженер вроде бы слышал звук, похожий на удары о металл. Далее была спущена в воду двухпудовая гиря с привязанным к ней грубым напильником, рашпилем. Когда гирю подняли на поверхность, то на рашпиле, утверждал Шванебах, остались медные опилки.